Устойчивое развитие» и «экологическая модернизация» – в чем разница?

«Доминирующей доктриной экологической политики во всех странах, включая Российскую Федерацию, является концепция устойчивого развития (которая является комплексной и включает также вопросы социально-экономического характера). Декларации об устойчивом развитии как стратегической цели присутствуют во всех официальных экологических документах, включая отдельные (секторальные) законы, а также государственные экологические стратегии. Напомним, что понятие «устойчивое развитие» появилось в 1987 г. в докладе ООН «Наше Общее Будущее», который подготовила комиссия Г.Х. Брундтланд (бывший премьер-министр Норвегии). Эта концепция послужила фундаментом для пока самого удачного мирового форума по окружающей среде, который состоялся в Рио-де-Жанейро в 1992 г. На форуме, в числе прочего, обсуждались международные экологические конвенции по изменению климата, опустыниванию, биоразнообразию, обезлесению (не заключена до сих пор) и трансграничной перевозке опасных веществ. Все эти международные конвенции формулировались в терминах стратегии устойчивого развития.

Согласно самой известной формуле, устойчивое развитие – «это развитие, при котором удовлетворение потребностей нынешних поколений осуществляется без ущерба для возможностей будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности». Идея устойчивого развития кажется понятной и разумной. Тем не менее, в дополнение к термину «устойчивое развитие» в его экологической интерпретации появилось понятие «экологическая модернизация». Понятие впервые было предложено в начале 1980-х гг. в Германии, но заметное распространение получило только в 2000-х гг. В основе этой концепции лежит убеждение, что индустриальное развитие может быть реорганизовано таким образом, чтобы стать экологически ориентированным. В концепции устойчивого развития речь идет о возможности компромисса между целями экономического, социального и экологического развития. Концепция экологической модернизации является сугубо технологичной, роль государства в ней сводится к тому, чтобы создать условия для максимальной переориентации экономики на решение проблем окружающей среды.

Но насколько существенными являются различия между двумя конвенциями? Обе выступают за приоритеты экологических целей не за счет экономического роста. Возможно, различия чисто лингвистические, и мы стоим перед, по сути, ложным выбором между «очень хорошим» и «очень-очень хорошим»? Насколько альтернативными бывают экологические идеи?

Начнем с частного вопроса об экологических движениях как одной из сторон, влияющих на формирование экологической политики (наряду с другими группами интересов, такими как бизнес, прочие группы населения с различными потребностями и взглядами, различными государственными структурами и пр.). Экологическое движение состоит, как минимум, из двух разных течений. Одно течение – защитники природы, второе – защитники окружающей среды. В английском языке есть два соответствующих слова – preservationists (радетели за дикую природу) и conservationists (борцы за здоровье людей). Например, для американцев эти два термина оказались необходимыми для размежевания демократов и республиканцев в части экологических программ. Первые больше conservationists, т.е. они требуют большее регулирование в сфере загрязнения, а вторые – больше preservationists, так как их отец-основатель Теодор Рузвельт (охотник и поклонник теории эволюции Дарвина) был озабочен охраной животных, лесов, рек, и поэтому выступил инициатором создания первых национальных парков в конце XIX века. Быть сторонниками охраны живой природы – очень удобно для республиканцев, которые традиционно выступают за минимизацию любого регулирования экономики (рынок должен быть максимально свободным). Таким образом, республиканцы смещают акценты с контроля промышленности на охрану лесов, лугов и рек, белоголового орлана (официального символа), американских бизонов и пр.

В русском языке нет соответствующих двух терминов, и экологические проблемы в массовом сознании распространяются в равной степени как на живую природу, так и на среду обитания человека. Но если всматриваться в историю экологического движения в СССР, то мы обнаружим, что и в Советском Союзе могли возникнуть различные течения, свои preservationists и conservationists. В книге Дугласа Вайнера «Экология в Советской России. Архипелаг свободы: заповедники и охрана природы» (1991) показано, что экологическое движение существовало в СССР, прежде всего, в виде сторонников охраны живой природы. Это были профессиональные биологи, которые работали в заповедниках и боролись за создание все новых охраняемых территорий. И они в этом преуспели: если в 1929 г. было всего 8 заповедников, то в начале 1950-х гг. – 128.

Также имелись «диссидентствующие экологи». Известна книга «Разрушение природы в Советском Союзе», которая была вывезена и напечатана за рубежом в диссидентском издательстве «Посев» в 1978 г. Автор книги, Зиф Волфсон, скрылся за псевдонимом «Борис Комаров». Подобные произведения можно считать более близкими к conservationists, так как главная озабоченность там выражена по отношению к нездоровым условиям жизни советских людей.

В русской этнической среде была также группа националистически мыслящих экологов среди писателей – Л. Леонов, В. Астафьев, В. Распутин, В. Солоухин, Ю. Бондарев. Они ассоциировали разрушение природы, прежде всего деревенской, с разрушением русской культуры и нации. Для них лес был символом, т.е. не просто лесом, а именно «русским лесом» (так назывался роман Л. Леонова), для биологов же – одним из типов экосистем и объектом охраны живой природы.

Но поскольку все эти три группы были подвержены цензуре (в т.ч. писатели-деревенщики, которых критиковали за отход от марксизма), они не могли публично размежеваться, и поэтому в истории они все остались как «экологически мыслящие граждане» без деления на смысловые оттенки. Но если бы им дали публичную трибуну, то в русском языке скорее всего нашлись бы три разных слова для их обозначения.   Сейчас же мы можем предложить только кальку с английского языка: презерватисты (борцы за заповедники), консерватисты (борцы за здоровую среду советских людей, а также природу) и презерватисты-эконационалисты (борцы за символы).

Таким образом, экологические идеи могут быть альтернативны и даже отражать различия в мировоззренческих позициях (демократы – республиканцы в США, западники – почвенники в СССР).   Наибольшее различие между preservationists и conservationists связано с тем, что первые считают, что природу лучше не трогать, тогда как вторые допускают, что если природная среда не является благоприятной для человека, ее можно и нужно преобразовывать на благо человека. Концепция устойчивого развития с ее апелляцией к будущим поколениям и осторожному (бережному) отношению к природным ресурсам ближе к preservationists, а «экологическая модернизация» с ее верой в технологические инновации – к  conservationists.

Принципиально различными оказываются и стратегии реализации этих концепций.

Доктрина устойчивого развития в экологической части ставит своей главной задачей решение уже сформулированных глобальных экологических проблем (таких как изменение климата, потерю биоразнообразия, опустынивания и др.) путем сбалансированного экономического, социального и  экологического развития. Например, борьба с изменением климата не должна ставить под удар экономическое развитие развивающихся стран и не должна приводить к обострению социальных проблем.

В стратегии экологической модернизации принципиально не ставится задача прямого реагирования на глобальные экологические проблемы, они все должны быть решены как побочный результат смены парадигмы экономического развития. Должна быть выдержана только генеральная линия развития – экономика в целом должна развиваться в сторону снижения природно-ресурсной и энергетической составляющей и усиления ее ресурсной замкнутости. На рынке должны выигрывать те компании, которые больше отвечают этим критериям. Государство должно обеспечить преимущество таким компаниям на рынке, например, за счет постепенного повышения цен на материальные и энергетические ресурсы (с помощью налоговых механизмов). Например, в области климатической политики генеральным направлением предполагается развитие национальных и глобальных карбоновых рынков. При этом никаких директивных ограничений экономического роста не должно быть. Напротив, поощряется модернизация и инновации в экономической (и социальной) сфере.

Каково соотношение популярности двух парадигм сегодня и как оно изменяется?

На рис. 1 показана статистика упоминания двух терминов в англоязычной научной и популярной литературе. Обе концепции появились в 1980-х гг., но термин «устойчивое развитие» стал значительно более популярным после 1992 г. (Форум в Рио-де-Жанейро), и на его фоне понятие «экологическая модернизация» показывает очень слабый рост.

Однако, следует помнить, что термин «устойчивое развитие» не содержит специфических указаний на экологическую проблематику, поэтому в динамику его упоминания могли вносить существенный вклад другие сферы. Речь может идти об устойчивом развитии Португалии, об устойчивом развитии нефтедобывающей промышленности и т.д. В то время как термин «экологическая модернизация» содержит явную отсылку к проблемам окружающей среды. Во-вторых, термин «устойчивое развитие» настолько популярен, что возможно его использование в том числе без вкладывания изначального смысла идеи сбалансированного развития. Но современные методы позволяют вычленить из общих упоминаний «устойчивого развития» те, которые относятся к сфере экологической политики. В итоге получается несколько иная картина.

Такой анализ на примере США и ЕС проделала Jane Culkin (Университет Колорадо). Она анализировала только законодательные документы, относящиеся к экологической сфере, тем самым решив первую проблему – необходимость отсечения всех упоминаний этих терминов в неэкологической литературе. Вторая задача – найти только содержательное упоминание терминов – также была ей решена путем создания специфического глоссария отдельно для концепции устойчивого развития и для концепции экологической модернизации. Если концепции различны, то и контексты их использования должны различаться. Термин «устойчивое развитие» используется чаще всего в контексте, который задается такими словами, как превентивность, ответственность, прогресс, следующие поколения, дети, улучшение, образование, взаимодействие, охрана, консервация, реабилитация, восстановление, сообщество, коллективное действие, предосторожность и т.д. (всего около 80 слов). Термин «экологическая модернизация» ассоциирован с другим рядом слов, таких как рост, расширение, утилизация, ресурсы, экономика, управление, контроль, регулирование, эффективность, продуктивность, возможности, технологичный, усиление и т.д. (около 60 слов). Далее был проведен анализ всех документов на предмет отнесения каждого из них к концепции устойчивого развития или экологической модернизации. Конкретно для энергетического сектора были получены данные, показывающие, что примерно равное число законодательных экологических документов по их содержанию относится к идеям экологической модернизации и устойчивого развития. Это показано на графике 2. 

В этом отношении ЕС, который активно проводит политику устойчивого развития, и США, которые всегда осторожно относились к ограничивающим рынок идеям, мало отличаются.

Таким образом, это исследование подводит к выводу о том, что в сфере экологической политики обе концепции – устойчивого развития и экологической модернизации – примерно одинаково являются основой принимаемых решений и в известном смысле дополняют друг друга.

Под ред.: Н.М. Дронин