Экологические проблемы в геополитике: пример стран Центральной Азии

В этом году Организация ООН по охране окружающей среды (UNEP) и МИД Российской Федерации запускают крупный экологический проект для трех стран Центральной Азии – Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. С российской стороны в проекте принимает участие руководитель направления экологической политики ЦСИ «Платформа XXI» Н.М. Дронин. Проект будет реализовываться в рамках государственной политики Российской Федерации по оказанию официальной помощи в целях развития (ОПР). Название проекта –  «Развитие потенциала и передача технологий для улучшения генерирования и использования данных и информации для содействия проведению мониторинга окружающей среды в Центральной Азии». Основными исполнителями проекта будут Московский Государственный Университет им. Ломоносова (МГУ) и Институт Географии РАН (ИГРАН). В попечительский совет проекта входят представители многих российских ведомств (Роскосмос, Росгидромет, Росстат и др.), национальных агенств трех стран Центральной Азии и международных организаций (ПРООН, GEMS Water). Целями проекта являются улучшение потенциала государственных учреждений, ответственных за окружающую среду в Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане; оборудование этих стран современными информационными технологическими системами и обучение персонала эксплуатации и обслуживанию этих систем; расширение базы знаний для картирования, классификации и оценки информации об окружающей среде; разработка  онлайн-версии оцифрованных Экологических атласов на эти страны. Тем самым этот проект должен помочь трем странам региона оперативно и эффективно предоставлять отчеты по основным многосторонним природоохранным соглашениям, а также по Целям Устойчивого Развития. Предоставление такой помощи сразу трем странам будет способствовать обмену опытом и информацией в целях наращивания потенциала и развития регионального сотрудничества.

Для полного понимания значения данного проекта необходимо представлять недавний исторический и геополитический контекст, в котором происходит решение экологических проблем региона.

В первое десятилетие после распада Советского Союза пять новых стран Центральной Азии представляли мало интереса для остального мира. С начала 1990-х гг. Российская Федерация фактически устранилась от решения многочисленных экономических, социальных и экологических проблем бывших советских республик, будучи поглощенной собственными внутренними вызовами. В 1990-е гг. Российская Федерация не сотрудничала с теми странами и международными организациями, которые занимались реабилитацией Арала и Семипалатинского полигона, хотя существовала солидарная ответственность Москвы за катастрофическое состояние этих и других объектов в регионе как следствие развития единой страны.

В 1990-е гг. многие западные страны поручали вести дипломатические дела с центрально-азиатскими странами своим консульским отделам в Москве или в Стамбуле. ООН испытывала определенные трудности с поиском подходящей категории для бывших советских республик, и, в конце концов, остановилось на их обозначении как стран «с транзитной экономикой» (имелось в виду, конечно, транзит к рыночной экономике). Бывшие советские республики, очевидно, мало подходили под категорию «развивающихся стран» из-за их относительно высокого уровня социального и экономического развития и отсутствия открытой бедности. С другой стороны, вся система международной помощи была выстроена с ориентацией на по-настоящему бедные страны. Таким образом, новые государства, возникшие из обломков Советского Союза, оказались в «слепой зоне» для международных доноров.

Ситуация изменилась в самом начале 2000-х гг., после террористической атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке. США нуждались во временных военных базах по-близости к врагу в Афганистане и начали энергично искать прямые контакты с лидерами новых азиатских государств. США предложили странам Центральной Азии помощь в развитии рыночных отношений, развитии демократии, снижении бедности и решении экологических проблем. Европейский Союз, осознав, что трафик наркотиков в Европу из Афганистана проходит через Центральную Азию, также разработал стратегию помощи странам региона. В рамках этой стратегии ЕС принял решение оказать помощь центрально-азиатским странам до 750 млн евро к 2014 г. и определил три главных ее направления: 1) укрепление  безопасности; 2) сокращение бедности; 3) укрепление регионального сотрудничества в области развития энергетики, транспорта, высшего образования и охраны окружающей среды.

Таким образом, экологические проекты явились частью более общей стратегии западных стран усиления своего влияния в регионе. При этом финансирование экологических проектов составляло всего несколько процентов от общей международной помощи. Например, в течение  периода 2000-2013 гг. Казахстан получил общей помощи от Запада на 3.495,1 млн долл., из них 239 млн долл. (6,8%) были предназначены для развития здравоохранения и 70 млн долл. (2%) на решение экологических проблем. Кыргызстан получил финансирование на экологические проекты в размере 30 млн долл., что составило только 0,05% от общей помощи «на развитие демократии» (6.077,7 млн долл.).

На рисунке хорошо видно, что начало поддержки экологической политики в регионе началось в 2000-2002 гг., быстрый рост этой деятельности наблюдался до 2009 г. После глобального экономического кризиса в 2009 г. и появления проблемы сирийских беженцев в Европе международная помощь странам региона заметно уменьшилась, и эта ситуация сохраняется до настоящего времени.

За 10 лет (2003-2013 гг.) в странах Центральной Азии было реализовано свыше тысячи экологических проектов, в том числе в  Казахстане – 315, Кыргызстане – 191, Таджикистане – 180, Туркменистане – 106 и Узбекистане – 213. Туркменистан в меньшей степени был заинтересован в сотрудничестве с  западными странами, тем не менее количество экологических проектов в этой стране сравнимо с другими странами региона. Среди международных организаций, которые выступали инициаторами проектов, значатся Азиатский Банк Развития (АБР), Глобальный Экологический Фонд (ГЭФ), Европейский банк Реконструкции и Развития (ЕБРР), Организация Безопасности и Сотрудничества в Европе (ОБСЕ), Программа ООН по Окружающей Среде (ЮНЕП), Программа Развития ООН (ПРООН), Детский фонд ООН  (ЮНИСЕФ). География главных стран-доноров очень обширна: Австралия, Австрия, Великобритания, Испания, Корея, Нидерланды, Норвегия, ОАЭ, Франция, Финляндия, Швейцария, Швеция, США.

Большая часть проектов (более 75%) была направлена на реформирование экологической политики в странах региона. Эти страны являются довольно активными участниками международных экологических соглашений. Например, Казахстан является участником более 24 экологических конвенций, включая Орхузскую конвенцию (о доступе общественности к экологической информации), Конвенцию ООН по борьбе с опустыниванием, Климатическое соглашение, Монреальский протокол по разрушению озонового слоя и др. Туркменистаном были подписаны 11 конвенций.  Для сравнения – Канада участвует в 39 конвенциях. Соответственно проекты ставили своей целью обеспечение релевантной информации, которая требует выполнение обязательств в рамках конвенций. Например, в рамках климатической конвенции это инвентаризация парниковых газов согласно международным стандартам.

Помимо информационного обеспечения конвенций, приоритетным направлением экологических проектов являлось реформирование национальных экологических политик. Основными целями были гармонизация экологической статистики с западными странами, сблизижение экологических стандартов, включая практику мониторинга, развитие экономических инструментов контроля загрязнения и усиление роли гражданского общества в экологической политике. Таким образом, только меньшая часть проектов (около 25%) была нацелена на решение конкретных экологических проблем в регионе. Но то, что было сделано в рамках этих проектов, оказалось значительным.

Экологические проблемы первой величины, унаследованные из прежних времен и получившие мировую печальную известность, относятся к судьбе Аральского моря и испытаниям атомного оружия на Семипалатинском полигоне. К 1980-м гг. прошлого века Аральское море окончательно исчезло, на его месте образовались два безжизненных соленых озера Большой и Малый Арал посреди антропогенной пустыни – источника пылевых бурь, переносящих токсичную соль на сотни километров вокруг. В 1980-х гг. по непонятным причинам было принято решение установить гидрологическую связь двух водоемов. Для этого вырыли канал-продолжение пролива Берга. Углубительные работы в четырехкилометровом проливе продолжались несколько лет, но из-за дальнейшего падения уровня Арала от них отказались. В первые годы после распада Советского Союза решение этой проблемы оказалось, практически, на местных властях. В самом конце 1980-х гг. казахстанский биолог Н. Аладин предположил, что, напротив, строительство простой дамбы между двумя водоемами способно привести к восстановлению экосистем Малого Арала за счет разбавления его водами Сыр-Дарьи. Идея была поддержана мэром г. Аральска, расположенного в месте прежнего впадения Сыр-Дарьи в Аральское море. Первая грунтовая дамба был построена в 1992 г., но в конце года она не выдержала напора воды и была прорвана. Вторая дамба, также грунтовая, но более массивная, также не выдержала напора воды (при 7-метровой разнице уровней воды в Малом Арале и проливе Берга) и была прорвана в 2002 г. Тем не менее, этот опыт доказал принципиальную правильность самой идеи. К решению проблемы присоединились международные организации (Всемирный Банк) и зарубежные партнеры. В 2003 г. была построена необходимая инфраструктура для строительства, включая бетонный завод и подъездные пути. Третья дамба сооружена из бетона и имеет хороший запас прочности. Ее длина составляет 11.500 м, ширина – 300 м, высота – 8 м, дамба имеет 9 водопропускных ворот для снижения давления на нее. Проект обошелся в 100 млн долл. Дамба позволила привести соленость Малого Арала к относительно низкому уровню в 20 г/л за счет притока вод Сыр-Дарьи, имевших соленость 3 г/л. В Малом Арале стал возможен рыбный промысел. В Большом Арале соленость превышает 100 г/л, и здесь отсутствуют какие-либо перспективы для экологической реабилитации.

Семипалатинский полигон имеет площадь в 18.000 кв. км (134 х 134 км). Между 1949 и 1989 гг. полигон являлся основным местом проведения наземных и подземных ядерных взрывов. Первый испытательный взрыв с кодовым названием «Первая Молния» был проведен 29 августа 1949 г. Всего на полигоне было осуществлено 456 взрывов, из них 340 подземных и 116 в атмосфере. Взрывы в атмосфере делались путем сбрасывания бомб с самолета или вышек. После подписания соглашения о запрете испытаний ядерного оружия в атмосфере в 1963 г., Советский Союз провел 340 ядерных тестов под землей в подземных туннелях и скважинах. На полигоне было 4 испытательные площадки для взрывов и два ядерных реактора, которые обслуживались персоналом закрытого города Курчатов. Семипалатинск был также местом так называемых мирных взрывов в рамках программы использования ядерных взрывов для прокладывания каналов и подземных шахт. Последнее ядерное испытание было проведено в месте Балапан в ноябре 1989 г.

После распада СССР Казахстан унаследовал полигон, но не получил полной информации о всех туннелях и скважинах, в которых проводились испытания ядерных взрывов. Полигон официально был закрыт 29 августа 1991 г. Инфраструктурные объекты полигона сейчас находятся в ведении Национального Ядерного Центра Казахстана, который должен проводить конверсию многочисленных военных советских предприятий для гражданских нужд. Полигон не обеспечен никакой защитной инфраструктурой по периметру, только два реактора находятся под специальной охраной. Более того, на территории бывшего полигона добывается уголь, бериллий и золото, идет производство поваренной соли из озера, находящегося в непосредственной близости от основного места испытаний. В 1997 г. Казахстан обратился к США за помощью для экологического обследования и реабилитации территории полигона. В 1997-2000 гг. был реализован проект США по «запечатыванию» полигона. Были выявлены 181 туннель и 13 шахт. Были обнаружены скопления в тоннелях стеклянных емкостей с радиоактивным плутонием. Нарушение запечатанных полостей  потребовало дополнительных действий, в результате в середине 2000-х гг. появился новый совместный российско-американо-казахстанский проект, целью которого было обнаружение и ликвидация опасных веществ на территории полигона. В 2012 г. в Сеуле на саммите ядерной безопасности тремя президентами стран впервые публично было объявлено о программе (до этого момента, фактически, секретной) и ее результатах. Было сообщено, что с 2005 по 2012 г. были проведены большие работы по захоронению «дюжины емкостей с плутонием», и они уже не являются доступными для  населения. Эти работы обошлись всем сторонам 120 млн. долл.

Анализ экологических проектов, реализованных в странах Центральной Азии, дает возможность увидеть различия этих стран в отношении проблем окружающей среды. В Казахстане на первом месте стоят проблемы ликвидации так называемых «исторических» загрязнений, связанных с выводом из эксплуатации многочисленных вредных военных производств.     Ярким примером может служить ликвидация загрязнения в окрестностях завода по производству химического оружия в Павлодаре. Завод начал выпуск продукции в начале 1970-х гг. Помимо гражданской продукции планировались цехи для производства химического оружия. Завод был расположен в 9 км к северу от основной селитебной зоны г. Павлодара и в 5 км от реки Иртыш (к востоку). Место расположения завода было выбрано с расчетом на близость к источнику электроэнергии (Экибастузское угольное месторождение), воды, развитой инфраструктуре, наличию жаркого климата, способствующего повышенным темпам испарения из испарительных прудов. В 1991 г. завод занимал площадь 2.500 га. Персонал завода насчитывал 6.500 человек (3.271 человек были заняты на производстве химического оружия). Завод работал в условиях частых аварий, которые сопровождались выбросом и сбросом хлора и ртути в окружающую среду. В сентябре 2001 г. представители американского Агентства по охране окружающей среды посетили закрытый завод и взяли несколько образцов грунтов на анализ. Несколько позже эксперты ЕС провели свои полевые исследования на территории завода и в его окрестностях. В результате исследований нескольких организаций из США, ЕС и Казахстана уже было возможно оценить масштабы загрязнения ртутью: в 2-метровом слое грунта накопились 1.134 т, и порядка 10 т этого вещества было обнаружено в грунтовых водах, общее количество ртути на территории завода составило 140 т. Загрязнение грунтовых вод ртутью фиксировалось в радиусе 750 м. Высокое содержание ртути было обнаружено в  донных отложениях оз. Балкулдак (1.200 мг/кг при ПДК ртути, равном 2,1 мг/кг). Совместными усилиями был подготовлен и реализован проект по полной реабилитации территории.

В Узбекистане большинство международных экологических проектов было направлено на повышение эффективности использования водных ресурсов. С 2002 г. административная реорганизация всей системы водопользования на ирригационных землях стало главным предметом экологических проектов США.  Кабинет министров Узбекистана в январе 2002 г. принял решение о приватизации государственных хозяйств. Приватизация означала появление многих тысяч индивидуальных фермерских хозяйств, которые должны были пользоваться ирригационных сетями, спроектированными как централизованная система. Поэтому данная резолюция объявляла важнейшую реформу сельского хозяйства на ирригационных землях – организацию Ассоциаций Индивидуальных Водопользователей (АИВ), и обещала оказание необходимой финансовой и технической помощи для новых структур. Для этой реформы США предложили свою модель организации самодостаточных АИВ и определили  необходимый объем технической помощи этим структурам. Узбекистан в 2003 г. сделал первые шаги первые шаги по переходу от  административно-территориального принципа к  бассейновому принципу управления водными ресурсами. В марте 2004 г. узбекское правительство ввело элементы рыночного механизма в распределение воды между ассоциациями водопользователей, которые должны были уже платить за использование воды. В 2006 г. было уже организовано 1.400 АИВ, в настоящее время число ассоциаций достигло 1.600. Эта стратегическая реформа сопровождается проектами по реабилитации ирригационных систем. Целью является уменьшение риска водных конфликтов в двух сложных по ситуации районах Узбекистана, Зеравшанском и Сурхандарьинском оазисах.    Сурхандарьинская область граничит с Афганистаном, Туркменистаном и Таджикистаном и является местом проживания 1,7 млн чел., большинство из которых прямо зависит от продуктивности земледелия на ирригационных землях. Ирригационная система области сложная, состоит из 1.500 каналов, пересекающих «в крест» 10.000 кв. км и поставляющих воду на 300.000 га сельскохозяйственных угодий. Около 200 куб. м/сек. воды поступает в систему в ирригационный сезон. Приблизительно половина этого количества поступает в систему из Амударьи через серию насосных станций, которые поднимают воду на высоту до 60 м, а местами высота подъема может достигать 100 м. Это резко повышает стоимость воды, которая может достигать 40-50 долл. за тысячу кубометров, если ориентироваться на международные цены. За год вода, поставляемая для орошения земель, может стоить 50 млн долл. Многие исследования показывают, что эффективность использования воды в ирригации составляет всего 30-40% в странах Центральной Азии, т.е. 60-70% воды теряется. Около 20% воды теряется в главных ирригационных каналах в результате испарения, просачивания и нелегального изъятия. Большая часть потерь воды (40-50%) происходит непосредственно при поливах на полях из-за несвоевременного полива, неправильной их подготовки к орошению, ошибочных расчетов проектировки поливных борозд и расходов воды, не соответствующих условиям рельефа местности и водопроницаемости почв. Но реальное снижение  потерь возможно только при условии соблюдения правильных объемов и времени водоподачи по каналам и на поля. Проект США в 2002-2004 гг. ставил своей целью создание и внедрение программы, которая должна была бы позволить делать расчеты баланса воды в сети в зависимости от изменения спроса со стороны потребителей воды. К 2004 г. было предоставлено 38 компьютеров, и 22 из них были оборудованы радиомодемами. Для персонала гидротехнических постов были организованы курсы, на которых шло обучение компьютерной программе и работе с базой данных.

В Таджикистане, Кыргызстане и Туркменистане основная направленность международных проектов связана с проблемами охраны живой природы, в частности биоразнообразия.  Например, приоритетом международных проектов в Туркменистане является защита Каспийского моря от загрязнения и охрана его биоресурсов в рамках региональной Каспийской Экологической Программы (КЭП), которая финансируется Глобальным Экологическим Фондом. Соглашение о КЭП (CaspEco) появилось в результате переговоров каспийских стран (Иран, Азербайджан, Российская Федерация, Казахстан, Узбекистан) в Иране в июне 1995 г. при непосредственном участии Всемирного Банка, ЮНЕП и ПРООН. В 1998 г. КЭП начала реализовываться в виде конкретных проектов. Примером общей трансграничной проблемы может служить катастрофическое снижение популяции каспийской тюльки. Тюлька представлена 3 эндемичными видами. В отличие от других промысловых видов на Каспии, тюлька является чисто морским видом, и падение ее популяции не может быть связано с зарегулированностью рек и изменением их стока (как в случае известного катастрофического сокращения популяции осетровых на Каспии). Причиной исчезновения тюльки является появление ктенофоры, инвазивного вида, который попал в Каспийское море вместе с балластовыми водами с судов, приплывших из Черного моря. Ктенофора была впервые замечена в Каспийском море в 1995 г., но с 2000 г. она стала доминировать по численности по сравнению с каспийской тюлькой. Второй проблемой является сокращение популяции эндемичного каспийского тюленя. От популяции, насчитывавшей около 1 млн особей в начале ХХ века, в настоящее время осталось, по разным оценкам, от 110 до 350 тыс. особей. В марте-апреле 2000 г. было обнаружено 11.000 погибших особей в северном Каспии. По мнению специалистов, причиной катастрофы явилась очень мягкая зима в 2000 г. В результате высоких температур на море не везде образовывался лед, но именно на льду тюлени выводят свое потомство, при этом они предпочитают держаться обособлено друг от друга. Из-за высокой скученности тюленей на имеющихся ледовых поверхностях случилось массовое поражение тюленей вирусом. В мире не имеется опыта решения подобных комплексных проблем. Но наблюдение и инвентаризация биоресурсов в национальных секторах Каспийского моря является важной задачей, которая реализуется в настоящее время в Туркменистане с помощью международных организаций. Туркменистан получил от ГЭФ грант в размере 9,67 млн долл. на участие в данном проекте.

Возвращение Российской Федерации в регион является большой геополитической задачей. Отношение РФ к экологическим проблемам Центральной Азии стало меняться только концу 2000-х гг. Причиной явился затяжной экономический кризис. Только в 2003 г. экономика РФ превысила советские показатели  (страны Восточной Европы сумели это сделать в 1994-1995 г.). Другая причина медленного возвращения в качестве донора – в отсутствии у Российской Федерации опыта в оказании помощи третьим странам на основе «доктрины развития». СССР оказывал помощь многим странам, но это были прямые поступления материальных (в том числе военных) или финансовых ресурсов. В западных странах и международных финансовых организациях такие формы прямой помощи не рассматриваются как эффективные, оказание помощи бедным странам основывается на доктрине 1960-х гг., в основе которых лежит приоритет проблем развития стран. В терминологии этой «доктрины развития» «помощь признается таковой, если она способствует развитию, не важно, будет ли это происходить через экономический рост или любой другой механизм». Это объясняет распределение помощи в странах Центральной Азии в пользу развития систем управления в странах региона, включая экологическую сферу.   Российская Федерация только в 2007 г. приняла свою первую национальную доктрину оказания «помощи развития» третьим странам, среди которых приоритетными признаются страны ближнего зарубежья. Объем помощи сравним с другими ведущими странами – порядка 400-500 млн долл. год. Более того, Российская Федерация ставит цель довести объем помощи, направленной на способствование развитию третьих стран, до рекомендованных 0,7% ВВП. Принципиально важным является то, что большая часть российской помощи будет проходить через международные финансовые и другие организации (например, ЮНЕП), которые имеют большой опыт таких проектов развития, в том числе в Центральной Азии.

Под ред.: Н.М. Дронин